Часто критики начинают свои рецензии на постановки классики с того, что, мол, «содержание пьесы такой-то всем хорошо известно». Считаю это рецензентским снобизмом по отношению к публике. На самом деле зрители в массе своей (те, кого мы называем рядовыми) классическую драматургию знали и знают плохо. И чем дальше, тем хуже. Поэтому, включая произведения великих писателей в свой репертуар, театры выполняют прежде всего просветительскую задачу. Это, впрочем, ни в коем случае не отменяет желательности современной трактовки или, по крайней мере, такой постановки, из которой понятно, почему именно эту пьесу из богатейшего наследия прошлого решено именно сейчас воплотить на сцене, адресовать сегодняшнему зрителю.
Появление «Женитьбы» оправдывается не только гоголевским юбилеем. Александр Барсегян обнаружил в ней тему, которая, мне кажется, актуальна для наших современников не меньше, чем для современников Гоголя. Тогдашние критики, кстати, отмечали, что в то время как все пишут о возвышенной, романтической любви (еще памятно «открытие» Карамзина — «и крестьянки любить умеют»), Гоголь показал людей, стремящихся к браку по каким угодно причинам, только не по любви. А разве неумение, неспособность любить не являются болезнью нашего времени? Мне совсем недавно довелось рецензировать премьеру «Снегурочки» А. Н. Островского в Харьковском театре для детей и юношества («НД» № 5), где, осознав в себе такой изъян, заглавная героиня очень страдает и готова даже умереть, лишь бы почувствовать, что такое любовь. Все женихи и невеста в «Женитьбе» тоже, каждый по-своему, несчастны, но не оттого, что их не любят, а оттого, что в браке отказывают (почувствуйте разницу!). Разве что Подколесин, когда уже под венец пора идти, убегает, презрев все приличия, через окно. Почему?

Подколесин — А. Шпилевой

Барсегян отдал главную роль Подколесина молодому актеру А. Шпилевому, что уже само по себе новаторство. Обычно Подколесина представляют мужчиной в годах (В. Н. Давыдов в Малом театре и в 70 лет играл эту роль). И на то есть основания: как-никак Подколесин дослужился в своем департаменте до надворного советника. А этот чин соответствует полковнику; нужно время, чтобы докарабкаться до него по служебной лестнице. Следовательно, в нашем спектакле Подколесин — это человек, стремительно делающий карьеру. Идет он весь из себя такой денди по улице и сталкивается с развеселым свадебным гулянием простолюдинов (танец поставлен А. Богатыревой, а к слову, отметим, что почти в каждой работе А. Барсегяна какой-либо танец становится знаковым, проходящим через весь спектакль). Так вот: выбравшись из свадебной круговерти, наш надворный советник вспоминает, что и ему не худо бы жениться. Зачем? Ну, для порядка, все же вокруг женятся. И далее по ходу спектакля весь рисунок роли подчинен тому, чтобы зрители поняли: метания Подколесина обусловлены не природной нерешительностью, а подсознательным страхом изменить привычный ход жизни, в которой есть департамент, куда он каждый день ходит на службу, и дом, где можно отдохнуть в уединении. Подобие дивана в этом доме имеется, но, вопреки расхожему мнению, Подколесин на него ни разу не приляжет. И халат он набрасывает на себя, не переодеваясь, а лишь сняв сюртук. То есть не ленивец наш герой, не лежебока, не байбак, как его дразнит Кочкарев, а просто человек, которому вполне хватает присутствия женщины в доме в виде портрета на стене (художник спектакля Ю. Тарасов). Однако же надо жениться, «долг исполнить». Кому надо? Какой долг? Разве есть на то указ Государя? Бегство Подколесина в финале из дома невесты — это своеобразный вызов общественному мнению. Не только потому, что через окно, а в еще большей степени потому, что он, в отличие от других женихов, все-таки понимает, что без любви не следует создавать семью. Подколесин Шпилевого заслуживает жалости как чиновник, в чьей жизни для любви не остается ни места, ни времени. Но в то же время заслуживает и уважения, как личность, не позволяющая «сломать» себя, подчинить стереотипам.
Другие женихи попроще. Правда, текст им Гоголь сочинил такой, что из каждой роли можно устроить концертный номер. Но, надо полагать, была режиссерская установка на сдержанность в выразительных средствах. Все соискатели руки засидевшейся в девицах купеческой дочери Агафьи Тихоновны — это убогие, ущербные люди. Вместо любви побудительным мотивом женитьбы у каждого выступает своя специфическая маниакальная страсть. Не столько толстый, сколько надутый важностью чиновник Яичница (А. Ковалев), комплексующий из-за фамилии, озабочен, как бы его не надули с приданым. Застенчивый армейский капитан Анучкин (засл. арт. Украины А. Дербас) вмиг оживляется лишь только дело доходит до вопроса его жизни и смерти: владеет ли невеста французским языком. Словоохотливый на воспоминания о давнем походе в Сицилию отставной моряк Жевакин (Г. Еременко) выдает себя как законченный эротоман. Им вроде бы противостоит основательный, презирающий дворянскую спесь купец Стариков (Н. Осипов). На самом деле и он ничем не лучше своих соперников. Почувствовав, что в этом доме ему ничего не светит, он с видом оскорбленного достоинства удаляется: сделка не состоялась.

Сваха Фекла — з. а. Украины В. Тимошенко,
Агафья Тихоновна — В. Демьяненко

А что же сама невеста? Агафья Тихоновна в исполнении В. Демьяненко — существо интеллектуально, душевно и духовно неразвитое. Этакая предтеча современных блондинок из анекдотов. Думается, в сцене, где она предается мечтам о будущей семейной жизни, могли бы все-таки раскрыться какие-то потаенные лирические нотки женской души. Но мечтательный монолог получился какой-то дерганый, маловыразительный, и это свидетельствует, что молодая актриса еще неуверенно чувствует себя в этой роли. Ну разве интересно показывать Агафью просто дурой, как ее характеризует Кочкарев, чтобы отвадить женихов?
А что же за тип этот Кочкарев? Ему-то лично что за интерес во что бы то ни стало женить Подколесина? Поиски ответа на этот вопрос либо заводили в тупик многих из тех, кто брался за анализ пьесы, либо ответы получились весьма примитивные — типа того, что сам он неудачно женился и теперь такого же «счастья» желает тому, кого называет своим другом. В спектакле пушкинцев Кочкарев в исполнении Е. Сафонова выглядит богатым бездельником, этаким плейбоем, придумавшим себе развлечение. Поставил себе хоть какую-то цель, поскольку вообще в жизни не имеет никакой. Этакий искусный имитатор бурной деятельности, чтобы не думать о пустоте и бесцельности собственного существования. Тип, согласитесь, вечный. Относящийся как к веку XIX, так и к началу XXI.
Жаль, тем не менее, что куража у Кочкарева-Сафонова маловато. А вот у кого его предостаточно, отчего и роль получилась самая яркая, так это у заслуженной артистки Украины В. Тимошенко, играющей сваху Феклу Ивановну. Кажется, что она полностью усвоила завет Белинского, оставленный им в статье, написанной сразу по прочтению пьесы: «Бойкость, яркость движений, трещоточный разговор должны быть прежде всего схвачены актрисою, исполняющею эту роль; малейшая вялость, тяжеловатость сейчас испортят дело. Это баба, наметавшаяся в своем ремесле, ее не расстроят никакие обстоятельства, не смутит никакое возражение, у нее готов ответ на любой вопрос».
Молодым актерам пока еще далеко до такой свободы существования в образе, да и, честно говоря, до такого владения сценической речью, какие демонстрирует в этом спектакле Виктория Тимошенко. Тем не менее это хорошо, что учатся они на достойной драматургии, что есть жесткая режиссерская рука, не позволяющая им извинительный пока недостаток мастерства компенсировать комикованием. Вполне возможно, что спектакль еще заиграет более сочными красками, но произойдет это не из-за желания вызвать смех любой ценой, а исключительно по мере большего вживания актеров в образы гоголевских персонажей.
...В День святого Валентина, когда я смотрел «Женитьбу», она шла в четвертый раз. У входа спрашивали лишний билетик. Среди до отказа заполнившей зал публики было много молодых пар. Насколько я знаю, такая картина в театре им. Пушкина скорее норма, чем исключение. Отношение в городе к русскому театру радует не меньше, чем классика на его сцене.