Харьковский академический русский драматический театр им. А. С. Пушкина порадовал любителей детективных историй премьерным спектаклем «Опасный поворот» Джона Бойнтона Пристли, появившегося на сцене по режиссерской версии народного артиста Украины Александра Барсегяна в декорациях художника Юрия Тарасова.

Надо обладать воистину героической уверенностью в своих режиссерских возможностях, чтобы в наше стремительно летящее время выбрать для сценического воплощения разговорную пьесу, в которой практически отсутствует ярко выраженный действенный ряд, а монологи персонажей преобладают над их диалогами. Превращать такие пьесы в спектакли очень сложно, тем более, что в нашу память прочно врезался телефильм Владимира Басова, где статику мизансцен оживляют часто чередующиеся крупные планы актерских лиц, создавая тем самым эффект непрерывного действия.

На званом обеде в доме Кэпленов у Роберта (заслуженный артист Украины Александр Вирченко) и Фреды (заслуженная артистка Украины Анна Оцупок) собрались друзья. Приглашение получили: супружеская чета Уайтхаузов — Бетти (артистка Екатерина Белая) и Гордон (артист Константин Миронов), Олуэн Пиил (артистка Людмила Кулакевич), Чарлз Стэнтон (заслуженный артист Украины Николай Воротняк) — все они сотрудники частного издательства. Несколько особняком держалась в их окружении писательница Мод Мокридж (заслуженная артистка Украины Светлана Ковтун). Отобедав, все собираются в зале с камином, и уютно расположившись в креслах, слушают по радио пьесу, не совсем понимая, почему она называется «Спящий пес». По мнению Олуэн Пиил, в названии пьесы кроется аллегория, олицетворяющая правду, которую пытается разгадать один из героев радиопьесы. «Разбудив пса», он обнаружил: за правдой скрывается много гнусной лжи, опутавшей его столь прочно, что он, не найдя иного выхода, застрелился. Поскольку пьесу начали слушать еще до застолья, а пропустив пять сцен, вернулись к радиоприемнику, то суть происходящего оставалась до конца ясной только писательнице Мод Мокридж, которая вдруг поторопилась уйти. Её уход от Кэпленов положил начало разы­гравшемуся на наших глазах драматическому сюжету.

Светлана Ковтун всегда весьма рационально распределяет свое долевое участие в ансамбле персонажей того или иного спектакля. Надо заметить, в работе над характером Мод Мокридж такой подход к роли оказался как никогда кстати. Она не совершает никаких поступков, но все время находится в несколько ироничном настрое по отношению к окружающим её людям. Здесь можно проследить и профессиональные качества создаваемого ею характера, и хорошую осведомленность о запутанных взаимоотношениях всех участников фантастически сложной интриги. С позиций Мод Мокридж актриса представляет их чем-то вроде шахматных фигур в сложной и очень рискованной игре, из которой кто-то обязательно выйдет победителем. Женщина-писатель испытывает трудно скрываемое наслаждение от мук и терзаний людей, слушающих радиопьесу, в которой судьбы героев списаны драматургом с каждого из них.

Динамику спектакля держит в своих руках, к сожалению, не Роберт Кэплен, хотя у Александра Вирченко самое выгодное положение — роль дает ему широчайшие возможности для того, чтобы стать лидером в поиске выхода из трагических подробностей, обнаруживающихся столь быстро, что не успевают сменять друг друга. Мод Мокридж только потянула за ниточку, а весь клубок запутанных взаимоотношений приходится разматывать именно ему. Когда у клубка обозначится конец ниточки, то не кто-то иной, как Роберт Кэплен, пустит себе пулю в лоб. Перед нами достаточно уверенный в себе человек и остается таковым даже в момент развенчания его идеалов, — потери веры в жену, в брата и в друга.

Собравшиеся в гостиной не смели и подумать, что внешне наивная, непосредственная Бетти вдруг у всех на глазах станет защищать свое право на женское счастье, делая всеобщим достоянием самые интимные стороны своей и чужой жизни. Екатерина Белая обнажила причины, сделавшие из её героини изменницу-жену, а это куда важнее, чем просто искать оправдание, вызывая к себе жалость. Ей удалось подвести Бетти к исповеди, вырвавшейся из сердца, словно инородное тело, так долго мешавшее душевному покою, невыносимо больно сдавленному муаровым шелком мучительной лжи. Молодая актриса очень хорошо заявила о себе новой ролью.

Довольно скупо, без лишних эмоций ведет по сюжетной линии свою героиню Людмила Кулакевич. Она рисует характер Олуэн Пиил в сдержанно-холодных тонах. Утрата веры в завтрашний день и безжалостное разоблачение становятся для нее слишком дорогой расплатой. Понимая, что ворошить прошлую жизнь дело опасное, все же вовлекается в круговерть постоянно обновляющихся разоблачений, пополнив ряды героев этого любовного детектива.

Ожиданием скорой беды живет на сцене героиня Анны Оцупок. Её Фреда предстает перед нами очаровательным, просто неземным, чистым и ясным созданием с усталым личиком голливудской звезды. Наигранная любезность оборачивается драмой. Знай она заранее, какие невзгоды скрываются за шкатулкой, то вряд ли подошла с сигаретницей к Олуэн, пожелавшей закурить. Достоинство, с каким Анна Оцупок ведет Фреду по лабиринту искусно выстроенной интриги, достойно восхищения. Роль соткана из многообразия выразительных полутонов, эдаких полунамеков, вроде бы мало понятных партнерам по сцене, но хорошо воспринимаемых зрителями.

Надо признать, темпо-ритм во многом зависит от двух генерирующих общую атмосферу спектакля артистов — Анны Оцупок и Николая Воротняка. Хорошую поддержку они получают от Екатерины Белой и Людмилы Кулакевич, но, к сожалению, Александр Вирченко (Роберт Кэплен) и Константин Миронов (Гордон Уайтхауз) пока еще слишком робко следуют за своими персонажами.

Давно наблюдаю за творчеством Николая Воротняка, и, признаюсь, не ожидал увидеть его в совершенно новом для меня качестве. По молодости он был хорош в острохарактерных и ролях простаков. В памяти остался великолепно сыгранный им на сцене ТЮЗа Митрофанушка из фонвизинского «Недоросля». От всего сердца поздравляю вас, Николай Данилович, с замечательно сыгранной ролью Чарлза Стэнтона. Вы состоялись как артист, умеющий взять в руки ситуацию и уже интуитивно чувствуете прорехи в сценическом действии, умело «штопая» их своим мастерством. Не у каждого актера наступает момент истины, дающей ему право быть не рабом, а хозяином своей роли